Люди остаются людьми, пока ими не утрачено сострадание к ближнему, способность сочувствовать чужому горю, желание помочь.
В Библии сказано: «Дающий нищему не обеднеет, а кто закрывает глаза свои от него, на том много проклятий», «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Думается, именно следование христианским заветам и было для наших предков главным побудительным мотивом, ведь благотворение считается обязанностью христианина. И конечно, большую роль играли личные душевные качества человека, оказывающего милость ближнему.
Определимся с понятиями
Понятия «милостыня» и «общественное призрение» наши предки различали, рассказала автор выставки, представленной в Государственном архиве Костромской области, главный архивист отдела использования и публикации документов ГАКО Ирина Попова. В словаре Брокгауза и Ефрона значится: «Милостыня по существу своему не поддается организации; она подается тому, кто протягивает руку, хотя бы он мог эту руку приложить и к труду; общественное же призрение простирает свою помощь на тех только, кто не в состоянии себя призреть и не делает из своей нужды промысла».
Поможем, поддержим, научим
Историко-документальная выставка в ГАКО называется «Детские благотворительные учреждения в начале ХХ века в Костромской губернии». Дети и были именно теми, «кто не в состоянии себя призреть».
Благотворительность держалась на трех китах — призрении, воспитании и обучении. Формы оказания помощи были разными, говорит И. Попова, это присмотр за детьми в дневное время, постоянное проживание детей в приютах, обучение ремеслам, поддержка деньгами, продуктами, одеждой, дровами, принадлежностями для учебы, медицинская помощь, оплата обучения и др.
Доходы для расходов
Источники поступления денежных средств — чаще всего частные пожертвования, взносы членов попечительских обществ, пособия от земств, городских и сельских обществ, реже — государственные поступления.
Широко применялась также практика сбора денег по подписке и посредством благотворительных кружек, которые стояли в церквях, ресторанах. Значительную сумму, пожертвованную или завещанную частным лицом на обустройство приюта, как правило, не тратили на насущные нужды, а клали в банк под проценты — «в рост». Применялась еще и такая форма пополнения бюджета приюта, как продажа изделий воспитанников и др.
«Это честь для меня»
Стать членом благотворительного общества считалось честью. Причем принимали в него не только богатых. К примеру, костромской издатель 19 в. Павел Андроников не был состоятелен. Но за изданную им книгу «Император Александр в Костромской стороне» получил от царя бриллиантовый перстень, и после этого ему было предложено стать членом Попечительного о бедных комитета. В обязанностях Андроникова было «безденежно печатать для Комитета бланки».
Состав Костромского губернского попечительства детских приютов был солидный: председатель — губернатор, почетный член — епископ Костромской и Галичский, действительные члены — губернский предводитель дворянства, вице-губернатор, городской голова и другие уважаемые люди.
«Работа членов поощрялась лишь высочайшей благодарностью, медалями, орденами и иными почетными знаками, но никак не деньгами, — рассказывает И. Попова, — жалованье получали лишь служащие попечительства и приютов: смотрители, делопроизводители, кухарки, сторожа и т. п., — несмотря на то что денег из казны на содержание губернского попечительства и подчиненных ему детских приютов не выделялось, губернатор нес личную ответственность и включал сведения о работе этих учреждений в свой отчет, который ежегодно отсылался в столицу».
Мариинский приют для девочек
В ведении Губернского попечительства детских приютов было три приюта в Костроме и восемь в уездах. Старейший (основан в 1847 году) — Мариинский приют для девочек, названный в честь дочери Николая 1 великой княжны Марии Николаевны.
Начало этому приюту положил взнос Платона Голубкова в 3000 рублей (большие по тем временам деньги). Голубков родился в Костроме, вырос в крайней бедности, о нужде знал не понаслышке, а разбогатев на винных откупах и золотых приисках, часто и щедро жертвовал.
Мариинский приют находился на ул. Никольской (ныне ул. Свердлова, 26) в собственном двухэтажном доме, при нем была баня, хозпостройки, сад. «Обучение детей в приюте производилось по программам, утвержденным Министерством народного просвещения для народных училищ, — рассказывает И. Попова, — наиболее успешные из учениц могли сдать экзамен на звание учительниц или продолжить свое образование далее. Кроме того, воспитанницы обучались рисованию по фарфору и атласу и рукоделиям: шитью белья, вязанию кружев, чулок и вышиванию. Также девочки приучались к ведению хозяйства во время очередных дежурств: приготовлению кушаний, стирке, катанью и глажению белья и т. п. Так что из воспитанниц в итоге получались хорошие хозяйки, швеи, кухарки, горничные, няни и т. д. Выпускаясь в жизнь, девочки на прощание получали самое необходимое: одежду, инструменты, небольшую денежную сумму».
Распорядок дня
День в приюте был расписан по часам. Подъем в 6:30, молитва, чай, уборка дежурными спален и классных комнат, остальные же девочки до 9 утра занимались рукоделием. Потом занятия до 12:20, обед из двух блюд, после обеда — рукоделие, в 16:00 — чай, затем подготовка уроков. В 20 часов — ужин, в 21 — молитва и сон. В воскресные и праздничные дни воспитанницы ходили в церковь, а обед состоял из трех блюд.
Главное — здоровье
Чтобы дети были под постоянным надзором врача, приюты нередко возглавляли медики. Так, во главе Мариинского приюта в конце 19 в. стоял лекарь Ф. Гожев, его сменил лекарь В. Бискупский. В его отчете за 1902 год, сообщает И. Попова, содержатся такие сведения: за год болели только 14 девочек, одна умерла, большинству помощь оказывалась амбулаторно, а трое заболевших воспалением легких, скарлатиной и воспалением мозговых оболочек бесплатно лечились в земской больнице. Бискупский отметил: «среди воспитанниц наблюдалось малокровие и золотушное худосочие, но заболевания развились еще до поступления в приют вследствие плохого питания и дурных гигиенических условий домашнего быта, а также и наследственного предрасположения».
Приют для мальчиков
Александринский приют для мальчиков был основан в 1895 г. губернатором А. Шидловским. Заведению присвоено имя императрицы Александры Федоровны. Находился на Троицкой улице (ныне ул. Козуева) в одноэтажном доме с флигелем, имел еще здание для мастерских и прачечной, теплицу, парники, баню и пр. В приюте содержались мальчики от 6 до 15 лет, почти все — круглые сироты или дети из бедных семей. Ребят учили по программе приходских училищ, также обучали садоводству, огородничеству, столярному, токарному, сапожному, типографскому, переплетному делу. Т. е. давали воспитанникам надежные профессии, чтобы им, не имеющим поддержки близких, было на что жить.
Подарки сиротам
На выставке в ГАКО представлены документы с перечислением подарков приютским детям: губернатор И. Леонтьев — 60 фуражек, 1 кулич, 1 сыр, 1 бисквитный пирог (видимо, на Пасху); директор этого приюта С. Моисеев — 4 фунта конфет, 4 фунта орехов, 4 фунта пряников, 2 туши баранины; купец М. Чумаков — 4 мешка муки и 15 арбузов. Помогали с продуктами купцы Аристов, Таганцев, Акатов, Подошвенников, Шабанов, Днепров и др. Лекарь приюта А. Курочкин на свои средства покупал лекарства. Некоторые благотворители пожелали остаться неизвестными.
Для самых маленьких
В 1901-м в Костроме было открыто заведение для самых маленьких (до года) детей. Средства на это пожертвовали титулярный советник Николай Клириков и его сын Борис, потому воспитательный детский приют получил имя Н. П. Клирикова. Сюда принимали подкидышей, сирот, младенцев тех матерей, которые сами не могли прокормить дитя.
«Штат предполагал в числе прочих наличие кормилицы, но эта должность не была постоянной. Устроители приюта рассуждали так: «Дети моложе года, требующие по состоянию здоровья материнского молока, кормятся грудью… а остальные кормятся коровьим молоком и манной кашкой». Дети старше года получали, кроме молока и манной кашки, мясной бульон и белый хлеб», — рассказала И. Попова. Смертность в приюте была высокой. Так, в 1907-м из 20 воспитанников умерло 5.
В числе жертвователей — Иоанн Кронштадтский
Приюты устраивались не только в городе, но и на селе, причем не только при поддержке ведомства учреждений императрицы Марии, но и благодаря активности земцев и частных лиц.
«Земству принадлежала интересная идея — устройство в деревнях временных яслей-приютов «на время рабочей страды», когда в летнее время взрослые уходили на полевые работы, а дети оставались одни дома без присмотра, — рассказывает И. Попова, — именно такой присмотр и пытались организовать земские деятели. Где-то эта идея встречала стойкое недоверие и сопротивление (как же можно доверить свое дитя чужому!), но, попробовав раз, многие крестьяне затем приносили своих детей в такие ясли вновь и вновь».
Другой интересный факт приводит автор выставки: «Попечение о детях предполагало не только заботу о здоровье, питании и образовании, но и нравственное воспитание. Воловцевский детский приют (Кологривский уезд) находился в 1,5 км от д. Воловцево, расстояние до приходской церкви в с. Успенье-Нейское составляло 10 верст (больше 10,6 км), преодолеть которые еженедельно маленьким детям было не под силу. Поэтому парфеньевский купец И. П. Павлов выразил желание построить для приюта собственную домовую церковь и пожертвовать для ее устройства всю утварь. Эта идея нашла сочувствие у почитаемого всей Россией протоиерея Иоанна Сергиева (святой Иоанн Кронштадтский), который пожертвовал 100 рублей для этого».
Слёзно просим
Одними приютами и воспитательными домами призрение детей не ограничивалось. В 1878-м было создано Костромское попечительское об учащихся общество. Оно помогало ученикам из беднейших семей в приобретении учебников и одежды, оплате за обучение и др. Но главной задачей считалась забота о здоровье детей: «Даже незначительное повышение уровня здоровья детей может дать пропорционально большой выигрыш в физическом здоровье, способностях и энергии всего народа». Вот отчет за 1915 г.: треть учащихся — слабого здоровья, часто — с начальными формами туберкулеза. Причины: жуткие жилищные условия, бедность, плохое питание. В 1898-м общество открыло колонию-дачу — туда направляли самых слабых детей укрепить здоровье. Результат порадовал устроителей: «даже признаки туберкулеза исчезают». За 17 лет существования общества 370 детей были спасены от развития тех болезней, зачатки которых у них были обнаружены.
Но число нуждающихся в оздоровлении было большим. Члены общества с горечью констатировали: за год подано 274 прошения, удовлетворено лишь 169. «Всех, кто любит детей, кто осознает, что в детях наших — наше будущее, будущее России, — говорилось в обращении к землякам, — правление Общества слезно просит содействовать своими посильными жертвами и склонением других к тому же, помня, что предупредительные меры борьбы с болезнями значительно важнее лечебных».
Не святые покровители
Когда-то Костромская земля славилась своими меценатами и благотворителями. В. Ф. Лугинин, Н. Б. и Б. Н. Клириковы, Г. Н. Ботников, В. А. Кокорев, П. М. Третьяков, А. Н. Григоров, Ф. В. Чижов, П. А. Попов, Г. П. Колодезников… Они боролись не только с нуждой того времени, но и создавали будущее страны. Помогая ближним, призывая соотечественников к милосердию, эти люди служили России, укрепляли дух страны, давали веру и надежду на лучшее…
Подготовила Зинаида НИКОЛАЕВА.
Не презрение, а призрение: благотворительность в Костромском крае