Больше обращений, меньше сборов
Согласно статистике, которую ведет фонд «Нужна помощь» при помощи системы CloudPayments, в феврале 2022 года произошел традиционный рост пожертвований россиян на благотворительность по отношению к январю, при этом аномально росли пожертвования на НКО, занимающиеся темой прав человека — на 470%. Платежи на помощь социально уязвимым группам населения в феврале 2022 по отношению к январю 2022 росли на 72%, на медицину — на 39%, на экологию — на 116%. Статистика за март, вероятно, будет другой.
Многие руководители благотворительных фондов описывают ситуацию с пожертвованиями одинаково: в основном, россияне пересылают деньги на проекты, связанные с помощью беженцам. Кто не может помочь деньгами, активно помогает вещами и продуктами, а вот остальные сборы оказались фактически вне зоны интересов общества и упали катастрофически.
«В тренде и хорошо поддерживается тема помощи беженцам и тем, кто пострадал от военных действий. Причем это касается как фондов, так и частных сборщиков. Все остальное — полузабыто, сборы стоят», — говорит президент фонда «Предание» Владимир Берхин (помогают людям с тяжелыми заболеваниями, пострадавшим в результате стихийных бедствий или военных конфликтов). Часть сборов подопечных, которые на момент начала спецоперации были завершены, пришлось открывать заново: не все поставщики пошли навстречу и не подняли цены вслед за курсом валюты. В худшем положении те, чьи сборы только начаты — им придется поднимать сумму почти наверняка и невозможно предсказать насколько.
Лана Журкина — директор центра «Дом друзей», где занимаются помощью пожилым, тяжелобольным, бездомным и попавшим в трудную жизненную ситуацию, признает: денежные сборы в фонде упали, зато выросла помощь в натуральном виде, хотя организация принимает вещи исключительно по заявке своих волонтеров (бывшая в употреблении одежда и обувь для детей и взрослых, средства гигиены, простые продукты, технику, спортивные костюмы, трусы и носки).
«Так как со счета мы не можем ничего оплатить из-за отсутствия необходимых средств, просим людей приносить и передавать нам нужное. Так же в этом помогают несколько наших партнеров из числа благотворительных организаций, — поясняет Журкина. — Основная наша масса доноров ушла в один момент, так как это были компании, занимающиеся медиа, брендовыми товарами, организацией мероприятий. И теперь основная наша боль — где взять денег на содержание приютов, оплату офиса, необходимых расходов».
Проект «Дом друзей», как и многие другие фонды, открыл сбор гуманитарной помощи сперва — для беженцев в Ростовской области, потом — для жителей Луганска, а сейчас — для Мариуполя. При этом количество обращений в «Дом друзей» в марте выросло в три раза, с начала апреля — в десять раз. Фонд не будет сокращать программы, так как больные, старые и бездомные стали еще более уязвимыми — недавно в приют для пожилых людей приняли двух одиноких беженок.
«Единственное. что сделали, — прекратили прием на адресную регулярную помощь новых благополучателей, потому что нет ресурсов в связи с резким подорожанием продуктов и медикаментов. Очень выросла программа помощи маленьким сельским больницам. Получаем большие количество запросов и стараемся найти необходимое так же в натуральном виде», — добавляет Журкина.
Впрочем, руководители некоторых фондов отмечают: несмотря на то, что падают пожертвования, растет количество волонтеров в фондах, которые находят моральную поддержку для себя, помогая другим.
Президент Русфонда, член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Лев Амбиндер настроен несколько более оптимистично и говорит, что у них сборы не упали за март. Он ссылается на опыт фонда, полученный в ходе пандемии коронавируса.
«Сейчас мы объявили новую программу помощи беженцам, она успешно стартовала, а вот программы, касавшиеся помощи по коронавирусу, наоборот, пока сокращаем, — объясняет Амбиндер. — С 2020 года мы накопили опыт сборов и поиска решений не только для адресной помощи подопечным, но и для комплексных проблем. Например, есть медицинские учреждения, которые сталкиваются с ростом цен на медицинское оборудование и расходные материалы, и не могут быстро провести госзакупки, так как выделенные суммы перестали соответствовать закупочным ценам. В этих ситуациях мы приходим на помощь и на пожертвования закупаем больницам недостающие медизделия. Главврачи клиник часто опасаются давления со стороны региональных минздравов, которым важно, чтобы о нехватке чего-либо не было информации в публичном поле, и от главврачей требуют „решать все проблемы по-тихому“. Что очень жаль, это настоящая беда»
У Русфонда также возникли проблемы с платежами от частных лиц, в том числе, граждан России, проживающих за рубежом, из-за закрытия платежей PayPal на счете в российском банке. Но в фонде заверили, что придумали, как переориентироваться на другие системы. «Мы ежедневно получаем письма от людей, которые хотят продолжить делать перечисления Русфонду. Кстати, зарубежные пожертвования в марте не отличаются от январских. Они даже чуть выше», — успокаивает Амбиндер.
Сложности с логистикой и уход партнеров
Разрыв логистических цепочек для поставки медикаментов и оборудования и прекращение авиасообщения между Россией и Европой — эти последствия введенных против России санкций благотворительные фонды уже ощутили на себе. Во время пандемии схожие проблемы уже возникали, но в меньшем масштабе.
Фотография: Александр Рюмин / ТАСС
Что касается международного сотрудничества в гуманитарной сфере, то большая часть программ, особенно касающихся лечения тяжелобольных людей, не затронута санкциями и ситуацией общественного осуждения спецоперации России на Западе — впрочем, как уточняют благотворители, эта информация актуальна на момент разговора и в любой момент может поменяться.
Амбиндер рассказывает, что со стороны партнеров Русфонда есть компании, поставляющие медицинские изделия и лекарства, которые выходят с предложением помочь регионам, оказавшимся в наиболее сложной ситуации. По его словам, среди таких партнеров есть и одна иностранная компания.
Одна из важных программ, которую ведет Русфонд — это создание Национального регистра доноров костного мозга имени Васи Перевощикова (РДКМ). Трансплантация костного мозга требуется больным лейкемией, и при поиске донора импортозамещение, например, за счет Азии и Африки, едва ли возможно: для лучшего совпадения донор должен обладать схожим генотипом. Собственные же донорские базы в России пока очень малы, поэтому без сотрудничества с другими регистрами в как можно большем количестве стран, больные просто не найдут себе донора.
Россияне сохраняют доступ к международной базе доноров костного мозга, куда входит и Национальный регистр имени Васи Перевощикова. «Полагаю, что мы сохраним возможность работать с регистрами во всех странах, хотя неясно, что произойдет с ценами на поиск доноров за рубежом, — говорит Амбиндер. — Если говорить о логистических проблемах с доставкой трансплантатов костного мозга, то опять же, у нас уже есть опыт пандемии, когда самолеты между странами просто перестали летать. С 2020 года мы ввозим трансплантаты от зарубежных доноров, причем всякий раз подбирая варианты, позволяющие делать это максимально быстро — нужно уложиться в 48 часов».
Большинство зарубежных поисков в 2020-2021 годы Национальный РДКМ провел для пациентов Морозовской детской городской клинической больницы на средства правительства Москвы. В начале этого года Русфонд выиграл грант Фонда президентских грантов на поиск неродственных доноров в отечественных и зарубежных регистрах, доставку трансплантатов, а также на помощь родственному донорству в 2022-2023 годах. Помощь получат 200 россиян. Сумма гранта — 56,2 млн руб., еще 64,3 млн руб. вложит Русфонд, публикуя просьбы о помощи и организуя сбор пожертвований.
С декабря 2021 года данные доноров Национального РДКМ представлены в международной базе. Теперь россияне получают и обратные запросы на трансплантаты из России для спасения граждан других стран. «Если получится сохранить это партнерство в атмосфере остракизма, это будет феноменально», — говорит президент Русфонда. — Пока нет ясности, что произойдет с закупкой реагентов для генотипирования доноров костного мозга. Есть понимание, как оплачивать эти закупки, но возможны сложности с их доставкой».
Президент Центра проблем аутизма, Екатерина Мень описывает отношения своего фонда с международными партнерами в нынешней ситуации словами: «Друзья познаются в беде».
«Мы потеряли партнеров из международных компаний в связи с их уходом из России. Среди них были не только финансовые доноры, но и те, например, кто брал людей с диагнозом аутизм на работу, помогал проводить международные конференции и так далее. Есть и те, кто сократил финансовую помощь из-за общего кризиса. Возможно, кто-то из них вернется к нам, но пока поддержка наших программ, очевидно, не в приоритете для большинства представителей бизнеса. — говорит Мень. — Но любые кризисы также показывают силу и глубину отношений между людьми, постоянства их ценностей, их реальное отношение к проблеме аутизма — была ли эта проблема для них данью веяниям моды или же наоборот, наши партнеры понимают всю важность нашей работы. Большинство наших интеллектуальных партнеров остались с нами».
Как и Амбиндер, она сравнивает нынешнюю ситуацию для фонда с той, которая сложилась в пандемию и отмечает: разница в построении коммуникаций в том, что коронавирус вызывал гораздо меньше эмоций в деловом общении. Мень говорит, что удается сохранить коммуникацию даже с украинцами из организаций по помощи аутистам — в частности, помогать тем, кто уезжает с детьми-аутистами в Европу в качестве беженцев, находить контакты с организациями, которые работают в других странах. Однако проблема остракизма в отношении российских фондов все равно присутствует.
«Если говорить о наших европейских партнерах, то абсолютное большинство разделяет наш главный принцип: у нас одна общая национальность по всему миру — аутизм. Мы вне политики. Например, один наш добрый товарищ, эпидемиолог из Европы должен был лететь весной к нам на конференцию по аутизму. Как только стало понятно, что прилететь будет невозможно, он сказал, что выступит онлайн. Но потом написал нам письмо, где сказал, что ему строго запретил участвовать в онлайн-формате его родной университет. Из тех, кто прекратил интеллектуальное сотрудничество с нами, большинство сделали это под идеологическим давлением извне, „выгулял белое пальто“ только один профессор, отказавшийся в дальнейшем наотрез сотрудничать с любыми российскими фондами», — говорит Мень.
Планирование в кризис
Благотворители не ожидают скорого разрешения ситуации и не надеются, что скоро все станет, «как прежде». И если к техническим проблемам с логистикой еще можно пока адаптироваться, то недостаток доноров и падение общественного интереса к программам фондов и проблемам общества, не связанным с беженцами и последствиями боевых действий, ставит многих на грань выживания.
Фотография: Михаил Терещенко / ТАСС
«У фонда „Предание“ есть план, где ужаться в расходах. Как поддержать сборы на подопечных на прежнем уровне — не очень понятно. Вообще главные сложности впереди — когда последствия санкций будут ощущаться сильнее, когда кризис затянется и людей охватит уныние, — говорит президент фонда Владимир Берхин. — Сейчас как минимум часть общества чувствует если не воодушевление, то хотя бы возбуждение. Деньги еще не кончились, некоторые люди почему-то верят, что скоро наступят перемены к лучшему. Но, если их не будет (а я не вижу к ним оснований), то к середине-концу лета нас ждут очень грустные времена».
Многие фонды надеются на помощь со стороны государства, которая становится одним из немногих вариантов получения стабильного финансирования.
«План — писать заявки на гранты, развивать проектную работу. Объединились с коллегами, ищем пути взаимодействия», — рассказывает директор оренбургского фонда «Добрые сердца.56» Ирина Кладова.
Лана Журкина из центра «Дом друзей» говорит, что кроме помощи от государства, не видит сейчас иных источников стабильного существования для многих фондов. По ее словам, все отработанные методики сборов и продвижения через соцсети сейчас работают только, «если это трэш контент», а ежедневная системная работа не вызывает нужный отклик.
Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская констатирует, что ни о каком долгосрочном планировании или стратегии речи сейчас не идет. Для такого планирования сейчас нет информации.
«Пока что кризис ощутили на себе далеко не все люди, это произойдет немного позже, и тогда количество обращений за помощью будет расти, а вот сборы, вероятно, падать. Пока что от нас ушли несколько крупных партнеров. В кризисной ситуации бизнес в первую очередь отказывается от трат, которые не являются основными. Благотворительность к сожалению, относится к такой категории трат. Я надеюсь, мы сможем расширить свою аудиторию, найти новых жертвователей. К сожалению, на работу благотворительных организаций очень негативно повлияли блокировки иностранных соцсетей, так как именно они были основными площадками, на которых мы искали единомышленников, и коммуницировать с аудиторией стало сложнее. Надеюсь, что мы сможем активизировать работу в российских соцсетях».
Екатерина Винокурова
Подписывайтесь на телеграм-канал RTVI
По теме:
Новости партнеров
https://rtvi.com/stories/dobro-v-rezhime-spetsoperatsii-kak-konflikt-na-ukraine-povliyal-na-blagotvoritelnye-fondy-v-rossii/