Не пропадать же добру: какое будущее ждет частные благотворительные фонды России

«Весь месяц мы в шоке. Мы серьезно занимались благотворительной деятельностью, ставили перед собой цели, собирались решать определенные задачи, социальные проблемы, а сейчас мы все откатимся назад», — говорит основатель одного из крупнейших частных фондов России в разговоре с Forbes. Масштабы этого отката оценивать пока никто не решается. «Мы еще не понимаем, в какой ситуации будем через неделю, — говорит Александра Болдырева, исполнительный директор ассоциации крупнейших грантодающих организаций России «Форум доноров». — Сейчас мы слышим и от бизнеса, и от фондов примерно одно и то же: подождите еще немного, нам самим нужно разобраться». По ее словам, сейчас все стремятся в первую очередь продолжать работу, организовывать грантовые конкурсы, отвечать задачам и вызовам. «Но мы до конца не понимаем, какими эти вызовы будут. В целом все понимают, что будет непросто», — говорит Болдырева.

Филантропические проекты богатейших бизнесменов столкнутся с рядом вызовов, прежде всего с доступом к деньгам. Как привезти в Россию средства, которые находятся за границей, или как взять их из бизнеса. На этот год бюджеты фондов уже выделены, но что будет в следующем, непонятно. Как сообщил Forbes источник, консультирующий бизнесменов по вопросам филантропии, «один из крупных бизнесменов, который попал под санкции, переводил обещанные на благотворительность деньги через близких родственников, потому что данное слово и обязательства важнее форс-мажорных обстоятельств».

Тем не менее сооснователь фондов «Абсолют-Помощь» и «Свет», бизнесмен Александр Светаков считает, что сейчас компании будут решать свои первостепенные задачи и проблемы, сохранять бизнес, а филантропия для многих бизнесменов, особенно тех, кто оказался под санкциями, отойдет на второй план. «Когда стоит вопрос, останешься ли ты в принципе на рынке или окажешься банкротом, наверное, ты будешь все-таки пытаться сохранить свой бизнес, свою команду, а потом уже помогать другим», — говорит он. Кроме проблем с финансированием, вызовом станет и управление рисками, и формирование краткосрочных стратегий, поскольку реализовывать программы на долгий срок в текущих условиях будет сложно.

О переключении на краткосрочное планирование рассказали в фонде Сергея Адоньева «Острова», сравнив текущую ситуацию с началом пандемии в 2020 году, когда фонд увеличил фокус на адресную помощь медицинским учреждениям и пациентам, но при этом старался продолжать системную благотворительную деятельность. «С конца февраля работаем в похожем режиме, — рассказала директор организации Ольга Пылаева. — Перешли на краткосрочное финансовое планирование: еженедельно анализируем финансовый план, оцениваем изменение цен от поставщиков, проясняем договоренности с партнерами и спонсорами, так как некоторые компании отказались от поддержки научно-практических конференций. Не принимаем резких и категоричных решений. Стараемся быть чуткими к потребностям сообщества». Пылаева отметила, что все свои благотворительные программы фонд «Острова» продолжает реализовывать в полной степени. То же подтвердили в фондах Владимира Потанина, Александра Светакова, Алишера Усманова («Искусство, наука и спорт»), Елены и Геннадия Тимченко. Последний в дополнение к основному бюджету на 2022 год (990,1 млн рублей) выделил еще 100 млн рублей на антикризисные меры.

Как рассказала директор Фонда Тимченко Мария Морозова, в первую очередь средства будут направлены на поддержку в России наиболее уязвимых групп населения — лиц, перемещенных из Донбасса, семей с детьми, пожилых людей и организаций, работающих с ними.

Время жестких решений

Александра Болдырева надеется, что в этом году резких сокращений бюджетов не будет, но считает, что стоимость денег будет другой. «Те бюджеты планировались в прошлой жизни и с прошлой покупательной способностью, — говорит она. — Мы же говорим не об абсолютных цифрах, а подразумеваем конкретное количество вещей, которые можно за эти деньги сделать. Этих вещей становится все меньше». В новых реалиях фондам приходится перераспределять средства в рамках бюджета, упрощать процедуры выдачи грантов.

«По просьбе заявителей мы продлили сроки приема заявок, а победителям, которые готовили свои грантовые заявки некоторое время назад, предоставили возможность актуализировать их исходя из текущей ситуации», — рассказала директор Фонда Потанина Оксана Орачева. Директор фондов «Абсолют-Помощь» и «Свет» Анна Скоробогатова подтвердила, что к ним уже обращаются коллеги из НКО с просьбой поменять статьи расходов в выданных грантах, «чтобы выжить». В фондах Светакова им идут навстречу, а если возникнет серьезная угроза для продолжения деятельности грантополучателей, готовы обсуждать и пересматривать свой бюджет, объяснила Скоробогатова. «Мы планируем выдать гранты на значительную сумму на поддержку не проектов, а уставной деятельности некоммерческих организаций, сейчас им это важнее всего», — рассказал сам Светаков.

Основателям и руководителям частных фондов нужно быть готовыми к жестким решениям, убежден Рубен Варданян, импакт-инвестор и социальный предприниматель, сооснователь группы компаний Philin Philgood. «Переориентировать часть проектов, сохранить только те механизмы, которые приносят наибольшую пользу, — уточняет он. — Решения могут быть разными, но в текущих условиях они не могут быть половинчатыми».

О переоценке эффективности говорит и глава Sber Private Banking Евгения Тюрикова: «Запрос на эффективность понятный, но не всегда возможно очевидное решение. Например, что будет правильнее для помощи школьникам из сельских школ: выделять гранты и стипендии, вкладываться в инфраструктуру (строить здание школы и оснащать классы) или системно развивать и поддерживать учительское сообщество? В условиях ограниченного бюджета надо выбрать одну из этих развилок». Тюрикова убеждена, что последние события подстегнут меценатов предъявлять более жесткие требования к своим частным фондам, а также делать фандрайзинг с опорой на более широкий круг.

Роль государства

Параллельно с решением краткосрочных задач фонды ведут аналитическую работу и собирают информацию, чтобы понять, как действовать дальше, говорит Болдырева. По ее словам, сейчас крупные доноры готовы к тому, чтобы вместе порассуждать, что можно сделать, но о начале совместной работы пока говорить рано. «Чисто теоретически могут появляться какие-то объединения вокруг больших программ, — говорит она. — Есть динамика в сторону желания объединяться, сейчас это может быть эффективно, потому что ресурсов больше становиться не будет. Если задачи, над которыми организации работают, совпадают, то это очень логично — объединять усилия».

Возможности новых партнерств и альянсов не исключает и Мария Черток, директор Благотворительного фонда развития филантропии, старейшей благотворительной организации, работающей в России с 1993 года (признан в РФ иноагентом). «Все фонды очень разные, и у них очень разные доноры, которые необязательно находят общий язык. При этом, конечно, руководители фондов много общаются между собой, поддерживают профессиональные контакты. Поэтому в зоне их общих интересов возможны совместные проекты и инициативы».

Вектор для создания альянсов может дать государство — об усилении его роли в благотворительном секторе говорило большинство экспертов, с которыми общался Forbes. Советник Центра управления благосостоянием и филантропии бизнес-школы «Сколково» Вероника Мисютина привела в пример основные тренды «санкционной» благотворительности в Иране в 2006–2021 годах. Это, например, необходимость в синхронизации усилий и консолидации ресурсов разного типа социальных инвесторов, а также рост числа государственно-частных проектов в социальной сфере. Похожий сценарий может реализоваться и в России. «Вероятно, государством обозначатся стратегические векторы, вокруг которых начнут объединять ресурсы и усилия. Появится какой-то курс. Его еще не обозначили, но обозначат. И это будет серьезно влиять на те решения, которые будут принимать организации», — считает Александра Болдырева.

Более пристальное внимание к сфере НКО со стороны государства может означать и приток новых денег. Скорее всего, получать поддержку государства будут в первую очередь НКО и проекты, помогающие решать базовые потребности населения. На этом фоне конкурсы и грантовые программы частных фондов могут стать устойчивым финансовым ресурсом для тех НКО, которые по разным причинам не будут получать государственную поддержку.

Что станет устойчивым ресурсом для самих частных фондов, пока под вопросом. Стабилизирующим фактором может стать собственный капитал фонда — эндаумент, считает Вероника Мисютина. Свои целевые капиталы есть у фонда Потанина и «Абсолют-Помощи». Для первого, по словам его директора Оксаны Орачевой, эндаумент остается важным инструментом сохранения устойчивости некоммерческих организаций во время нестабильности: «Само наличие эндаумента заставляет нас думать о будущем. Это неочевидно на коротком горизонте, особенно в периоды острых финансовых потрясений и падения рынков, но если посмотреть на те же периоды в долгосрочной перспективе, то эндаументы могут оказаться тем спасательным кругом, который позволит НКО удержаться на плаву». Осенью 2021-го Фонд Потанина заявлял, что их эндаумент должен достичь 100 млрд рублей к 2032 году.

Основатель «Абсолют-Помощи» Светаков считает, что сектор эндаументов в России находится на совсем раннем этапе развития. «Я, честно говоря, не знаю ни одного российского эндаумента, который был бы наполнен настолько, чтобы он мог реально поддерживать», — говорит он. Бизнесмен отметил, что эндаумент «Абсолют-Помощь» они не наполнили, потому что были сомнения, которые, «по сути, оправдались».

Работа в изоляции

Светаков называет текущую ситуацию сложной: с одной стороны, она повлечет за собой снижение поступления в благотворительный сектор, с другой — вызовет волну социальных проблем. «Поэтому мне кажется, что наша работа, работа благотворительных организаций тем более важна и ценна в таких условиях. Для любого человека очень важно быть занятым сейчас. А когда ты занимаешься помощью другим, это очень сильно помогает и поддерживает тебя самого в том числе», — говорит бизнесмен. С ним согласен Рубен Варданян: «Сейчас самое главное — продолжать свое дело, не впадая в панику, и стараться сохранить команду, потому что у фондов остаются их подопечные и появляются новые. Людям нужна помощь всегда, в любой ситуации».

О важности сохранения работоспособности команды говорит и Анна Скоробогатова: «Сейчас правильное время для обучения. Я очень поощряю своих сотрудников учиться, присоединяться к конференциям, делиться опытом и активно впитывать лучшие практики». Правда, впитывать лучшие международные практики в текущих условиях все сложнее. Об этом говорит Мария Черток: «Очевидно, что мы ожидаем в данной ситуации некоторой профессиональной изоляции российской филантропии. Меньше участия в международных конференциях, в членских организациях в силу того, что становится очень сложно куда-то ездить и в чем-то участвовать. Ну и по разным другим причинам». Черток убеждена, что для российской филантропии очень важен приток лучших практик, стандартов и наличие профессиональных контактов. «Сейчас они будут нарушены, — считает она. — Это, может быть, не повлияет на количество филантропии в той же степени, как финансовые санкции, но может затормозить ее качественное развитие».

При этом Черток не исключает, что какие-то отрасли и бизнесмены, наоборот, преуспеют в этой ситуации: «Есть те, кто не попал под санкции. Есть те, кто обладает какими-то уникальными ресурсами в рамках своего бизнеса. Не исключено, что у них как раз пока нет опыта системной частной благотворительности, и они могут прийти в сектор». Эксперты сходятся на том, что какое-то время в России будет довольно тяжелая социальная и экономическая ситуация и благотворительный сектор в нынешнем объеме не сможет с ней справиться. «Благотворительности должно стать гораздо больше, — говорит Черток. — Если ее вдруг станет меньше, плохо будет всем».

С ней согласна и Елена Чернышкова, руководитель Центра исследований филантропии и социальных программ бизнеса Уральского федерального университета. «Люди, которые уже помогали другим, не перестанут помогать, даже если денег станет меньше, если все активы заморожены, — говорит она. — Ведь вопрос не в том, сколько денег, а в том, насколько вы хотите вкладываться в благотворительность. Я знаю многих, кто не снизил объемов поддержки, несмотря ни на что, и не собирается этого делать. Из благотворительности уйти очень сложно, потому что люди, которые видят эффект от своей помощи, чувствуют большое удовлетворение. И для многих это чувство мощнее, чем крупные бизнес-сделки. Темные времена дают всем возможность проявлять свои истинные качества».