«Люди везде бывают добрые и злые». Как Польша принимает украинских беженцев

С 4 марта 2022 года вступила в силу Директива Европейского Союза о временной защите (ДВЗ) для бежавших из-за военного конфликта на территории Украины. Это первое применение разработанного в начале 2000-х механизма, позволяющего принять большой поток беженцев, так как традиционные правила предоставления убежища не рассчитаны на миллионы людей. Поскольку имплементация ДВЗ в отдельных странах Евросоюза может различаться, многие государства принимают собственные законы или поправки в действующее законодательство, выпускают иные нормативные акты.

В Польше, на которую пришелся основной поток украинских беженцев, власти с самого начала заявили, что готовы помочь гражданам соседней страны. Тем не менее, с принятием соответствующего закона пришлось ждать до 12 марта, а в реальности некоторые его положения начинают реализовываться на местах только сейчас. Первые три недели беженцев принимали, руководствуясь внутренними распоряжениями, максимально мягкой трактовкой существующих норм и ссылками на тот же ДВЗ.

Из минусов принятого закона: в отличие от предусмотренных в ДВЗ вариантов поддержки и для бежавших с Украины иностранцев, включая обладателей российских и белорусских паспортов, польские законодатели решили, что меры поддержки будут охватывать только граждан Украины и их супругов.

Правительство посчитало объем средств, который придется потратить из бюджета всех уровней на расходы, связанные с помощью беженцам. Речь идет о 10 млрд злотых (более €2,1 млрд) до конца 2022 года. Это минимальная оценка — из расчета, что в Польше останется миллион беженцев. Евросоюз пока что готов выделить до полумиллиарда евро для помощи сразу всем странам, которые принимают беженцев.

«У многих не осталось ничего»

Лешеку, которого я встречаю на варшавском автовокзале, девятнадцать. Соглашается поговорить со мной «буквально минутку». Приносит откуда-то два стаканчика с кофе. Он студент, учится в техническом вузе, решил быть волонтером на пару с однокурсником. Приписан к Камиллианской службе помощи (основана католическим монашеским орденом камиллианцев, который занимается служением больным), носит их красную жилетку.

— Я вообще-то не особо верующий, в храм хожу от случая к случаю. Но у камиллианцев хорошая организация. Привозят необходимые вещи, хорошо составляют списки необходимого.

По словам Лешека, главное, чем они занимаются — пытаются регулировать потоки беженцев и информировать людей.

— Сюда [в Варшаву] прибывают и самостоятельно, но чаще какими-то группами, с границы. Кто-то собирается ехать дальше, Варшава переполнена. Мы должны помогать им ориентироваться прямо на месте: где отправление автобусов, как перейти на железнодорожную станцию [Варшава Заходня, которая находится рядом — RTVI], где взять бесплатную сим-карту, если ее еще нет. Я не говорю по-украински, хотя уже научился разбираться в смысле того, о чем спрашивают, но у нас много волонтеров со знанием языков — украинского и русского. Очень много возникает бытовых вопросов.

На вопрос, что ему кажется самым тяжелым, Лешек отвечает после долгого молчания, и говорит так тихо, так, что мне надо прислушиваться: «Знаете, многие женщины начинают плакать. Я сначала не понимал, почему, ведь они в безопасности, они уже далеко даже от польской границы, в Варшаве. У многих не осталось ничего, а их сыновья или мужья воюют. Я бы сам мог заплакать, если бы это не было запрещено. Мы должны быть сильными и уверенными, нам надо помогать, а не проявлять эмоции».

«Нас принимают как родных»

Ирина Николаевна заговаривает со мной первой, когда слышит, как я расспрашиваю волонтеров и иногда перехожу на русский. Пожилая женщина внимательно смотрит на меня и очень аккуратно подбирает слова. Мы говорим на русском, и я не слышу даже тени акцента, какого-то типичного южного говорка, который не редкость в той же Ростовской области.

— Если пану интересно (она все время будет называть меня «паном», игнорируя пару моих просьб перейти на имя или имя и отчество, как обращаюсь к ней я сам — прим. автора), то я расскажу все. Благодарю за то, что Польша нас приняла. Я на пенсии, бывшая учительница, сюда приехали с дочкой и внучками, они уже в старшей школе. Мужа я похоронила давно, а зять остался в теробороне (род сил ВСУ — прим. ред.). До последнего не хотелось уезжать, но важнее, чтобы они [дочь и внучки] еще пожили.

— Мы вообще не говорим по-польски, и так странно — нас принимают как родных. Одна женщина мне подарила учебник русского языка старый, но на польском, говорит, можно наоборот учиться — читать по-русски и потом польские объяснения. Но я пока не могу — голова только занята, как дальше будет. Мы не выбирали, куда ехать. Был поезд, и постарались на него сесть. Там очень сложно было, много людей, тяжело.

Узнав в конце разговора, что я из России, Ирина Николаевна долго молчит, ее взгляд стекленеет, но она находит в себе силы сказать такие важные в подобных обстоятельствах слова: «Люди везде бывают добрые и злые».

Школы

Одним из типичных синдромов беженца является уверенность в скором возвращении домой. Вновь и вновь в разговорах слышишь — мы тут ненадолго, зачем местные документы, если скоро обратно, и тому подобное. Мамы ищут для детей детские сады и школы на украинском языке (иначе, как объясняют, ребенок «отстанет от программы»), и как следствие таких запросов – попытка организации как минимум двуязычных (польский и украинский, намного реже русский) групп и классов, причем не только в публичных, государственных, но и частных школах, в том числе принадлежащих религиозным организациям.

Поначалу польское Министерство образования и науки даже заявило, что будет трудоустраивать украинских учителей, причем без знания польского языка, однако в итоге умение изъясняться по-польски по-прежнему официально является одним из необходимым требований для работы в школах. Тем не менее, благодаря определенным правовым лазейкам школы при согласии надзорных органов и местного самоуправления могут нанимать украинцев без соблюдения лишних формальностей. Особенно, если речь идет о специальных подготовительных отделениях, особой переходной ступени для адаптации украинских учеников к дальнейшему обучению, в том числе, на польском языке. 10% из ходящих в польскую школу детей-беженцев (на 21 марта их общее число превысило 81 тысячу человек, и оно быстро растет) посещают занятия в подобных отделениях, остальные записаны в общие классы. Но надо отметить, что в польских школах уже давно учатся украинцы — дети мигрантов. Например, в 2018/19 учебном году школу в Польше посетили более 44 тысяч украинцев.

Тем не менее, нынешнее резко увеличившееся число учащихся, чаще всего не владеющих языком обучения, потребовало новых мер, и министерство готовит указания, которые разрешат открывать подготовительные отделения вне школ. На такой схеме настаивает, к примеру, мэрия польской столицы, поскольку она имеют собственные возможности для образования в домах и центрах культуры, принадлежащих городу.

Также готовятся переводы на украинский инструкций и заданий для проведения экзамена за курс средней школы (после окончания 8-го класса) и выпускных экзаменов (после 12-го класса), причем заявки на участие в экзамене будут приниматься позже сроков, установленных для польских учеников. Власти обещают, что польские документы об образовании автоматически будут признаны Украиной. В самой же Польше такие дипломы позволяют продолжить образование в средних специальных учебных заведениях или вузах.

Университеты

С началом боевых действий польские университеты приостановили сотрудничество с российскими (нередко заодно с белорусскими) партнерами, однако в индивидуальном порядке польская наука и высшая школа продолжает поддержку российских и белорусских студентов и ученых. Основное направление помощи — украинские коллеги. Студентам и аспирантам с Украины открыты двери для продолжения своего образования в Польше — бесплатно и с выплатой стипендии. Один за другим университеты, институты Польской академии наук объявляют о дополнительных ставках, позволяющих трудоустроить украинских ученых и преподавателей, лишившихся возможности продолжать исследования и обучать студентов.

Обычно забюрократизированные польские академические институции демонстрируют поразительную гибкость. Так, Национальный научный центр (ННЦ), который финансирует многие фундаментальные исследования за счет польского бюджета и средств ЕС, разрешил получателям грантов немедленно включать в свои команды украинских ученых, даже если это не было предусмотрено первоначальным проектом. На предложение откликнулись вузы, в том числе Лодзинский университет: сотрудники кафедры славянской филологии пригласили присоединиться к одному из финансируемых ННЦ научных проектов профессора из Киева, известную украинистку. «Дело не только в финансовой поддержке, а в возможности дать ученым хотя бы минимальное чувство стабильности и помочь продолжить заниматься своим делом, — говорит ученый-славист, руководитель проекта. — Это также наше выражение солидарности».

Вузы и академическое сообщество оказывают и другие виды помощи — предоставляют бесплатное общежитие для эвакуировавшихся членов семей украинских студентов и сотрудников (наряду с другими беженцами), собирают гуманитарную помощь, помогают с переводом с украинского и русского языков (в том числе сложных, например медицинских документов), организуют правовые консультации и курсы польского языка.

Деньги и документы

Что делать с гривнами в Польше? Этот вопрос беспокоит очень многих беженцев. Некоторые из них остались вообще без средств к существованию, но и имеющие на руках украинскую валюту спешат перевести ее в другие. У обменных пунктов во всех крупных городах очереди, молва о выгодных курсах в какой-либо точке распространяется быстро, и люди спешат туда, чтобы не потерять еще больше.

Ирина Николаевна, как и многие, слабо представляет себе разницу в ценах между Украиной и Польшей, сетует при этом на упавший курс гривны. Они привезла с собой немного наличных, хотела бы их обменять. Я рассказываю, что в большинстве украинских групп в социальных сетях советуют тратить деньги, рассчитываясь банковской картой украинского банка, поскольку там более выгодный курс. Она радуется, поскольку у нее должна на карту начисляться пенсия, и украинские власти заверяли, что продолжат переводить пенсии и социальные выплаты.

Частично эту проблему решает вступившее в силу 25 марта соглашение Украины и Польши, которое вводит в действие процедуру обмена до 10 тысяч гривен на человека по официальному курсу Нацбанка Украины в ряде отделений PKO Bank Polski. Для этого, однако, надо иметь ID-карту (внутреннее украинское удостоверение личности) или заграничный паспорт — а у многих беженцев на руках украинские паспорта старого образца.

С документами — отдельная и совсем не малая проблема. В условиях экстренной необходимости Польша фактически открыла границы для всех, кто бежит из зоны боевых действий. Украинцы и ранее не нуждались в визах для посещения Польши, если речь не шла о долговременном пребывании. Теперь же их стали пропускать на основании любых документов, а иногда и вовсе без документов (о таких случаях рассказывают сотрудники НКО, занимающихся оказанием помощи).

Прочитать записи на украинском в старых паспортах и свидетельствах о рождении обычно не могут ни польские пограничники, ни полицейские, ни чиновники, ни банковские клерки. Часто просто записывают со слов обладателей таких документов или помогающих им переводчиков и волонтеров. Неизбежны ошибки в базах данных, и временами это становится критическим.

Многим, в том числе не имеющим штампа в паспорте о пересечении границы или прибывшим через границу Украины из другой страны (Румыния, Венгрия), требуются справки от Пограничной службы Польши о дате и месте въезда на территорию ЕС (это формальность, без которой доступ ко всем льготам и средствам бывает сильно затруднен). Их выдачу, к примеру, уже приостанавливали на неделю, ожидая распоряжений правительства.

Еще одним вызовом для польских властей, причем на местном уровне, стала присвоение беженцам PESEL — национального идентификационного номера резидентов Польши, включая иностранцев. И хотя правила сейчас упростили, но во многих местах муниципальные власти стараются организовать процесс централизованно, чтобы помимо чиновников в пункте обслуживания находились переводчики. В Лодзи, третьем по величине городе Польши, действует один пункт, где ежедневно обрабатывают 250 заявлений. К 7.30, когда начинается выдача талонов на прием, в живой очереди обычно бывает около полутысячи человек.

Без номера PESEL могут возникнуть сложности даже с открытием банковского счета. Хотя большинство банков входят в положение — уже сейчас можно встретить множество предложений для беженцев по бесплатным счетам и картам. Банковский счет необходим для зачисления разных видов материальной помощи от польского правительства. Так, каждому беженцу полагается однократная выплата в 300 злотых (€63,5). Украинцы также имеют право на все виды социальной поддержки, которые доступны польским гражданам: например, на введенные несколько лет назад ежемесячные выплаты на детей в размере 500 злотых (€105).

Бизнес и рынок труда

О Лодзи многие иностранцы даже и не знают, хотя это крупный промышленный и логистический центр в центре страны, расположенный относительно недалеко от столицы. Когда здесь появились первые беженцы, глава местного отделения Польской туристической палаты Анджей Коллонтай решил открыть пункт помощи в офисе принадлежащей ему турфирмы на главном городском променаде — улице Пётрковской.

Это спонтанное решение оказалось как нельзя кстати. Растерянных, уставших, чаще всего не знающих польского языка людей прибывало все больше, и соседи-предприниматели, представляющие самые разные виды бизнеса, присоединились к инициативе. Волонтеры раздавали еду – ее привозили местные кафе и обычные люди, поили чаем, искали и предоставляли информацию, помогали с переводами, искали жилье, выдавали одежду — многие покинули Украину без запаса вещей.

Сейчас в городе сразу несколько пунктов помощи, организованных в том числе органами власти. Мэрия также взяла на себя основную нагрузку по информационному обслуживанию беженцев, например, организовала телефонную справочную службу на разных языках. В центральном офисе местного самоуправления на Пётрковской тоже принимают людей, а также собирают гуманитарную помощь для отправки на Украину. Кроме того, Лодзь, как и большинство городов страны, сделал проезд на транспорте для беженцев бесплатным. В масштабах страны бесплатный проезд обеспечивают большинство железнодорожных и автобусных перевозчиков.

Есть еще один вид помощи, который оказывает власти Лодзи – здесь помогают в релокации украинских компаний, обеспечивают безопасность сотрудников и их семей, рассказал RTVI проект-менеджер Офиса по экономическому развитию и международному сотрудничеству лодзинской мэрии Михал Петранек. У Польши уже есть опыт приема «фирм-беженцев» после политического кризиса в Белоруссии 2020 года, однако масштаб нынешнего бедствия намного сильнее.

«Мы помогаем украинским бизнесменам и менеджерам подобрать помещения, стараемся, чтобы их расходы были минимальными, понимая, что это вынужденная мера. Многие предприниматели сейчас помогают своим сотрудникам устроиться на новом месте в Лодзи, продолжают выплачивать зарплату даже в условиях резкого сокращения или даже приостановления деятельности», — рассказывает Петранек. Кроме того, напоминает он, беженцы могут начать бизнес в Польше, воспользовавшись теми же программами поддержки, что и польские начинающие предприниматели. Подобные примеры уже есть, поскольку украинцы вовсе не хотят сидеть на шее у поляков, они готовы сами зарабатывать себе на жизнь.

Рынок труда для них благодаря новому закону тоже полностью открыт. И это, как отмечают эксперты, вполне позитивное явление для польской экономики. Украинские трудовые мигранты уже давно составляют значительную долю работников в Польше. Вот только волна беженцев имеет противоположную прежней демографию: если раньше в Польшу ехало множество мужчин, иногда с семьями, то сейчас прибывают в основном женщины, часто с детьми, нередко пенсионного возраста (выезд мужчин из Украины в возрасте от 18 до 60 лет запрещен). В Департаменте рынка труда Министерства по делам семей и социальной политики наибольшие шансы на трудоустройство видят в пищевой промышленности, общественном питании, гостиничном бизнесе, а также в качестве работников сферы персонального обслуживания — то есть, говоря проще, домработниц.

Медицина

Осенью прошлого года Евгении Яковлевне из Черниговской области только исполнилось 60. А еще у нее нашли рак. И она лечилась – четвертый курс химиотерапии она прошла в начале февраля. Однако с началом боевых действий врачи развели руками: лекарств нет. Дочь Анастасия не знала, что делать. Многие соседи уже эвакуировались на запад страны. Так же в итоге решили поступить и Евгения Яковлевна с Анастасией. До небольшого города в Львовской области добрались на грузовой машине, но и там в больнице их ничем не обрадовали. Назначенные препараты были недоступны, а медучреждения занимались помощью раненым.

Анастасия искала и нашла помощь через свою подругу, которая уже успела выехать в Польшу. Буквально за пару дней была найдена частная больница, специализирующаяся на онкологии и согласившаяся принять пациентку без всяких условий, еще не зная, будут ли компенсированы затраты на лечение государственной системой медицинского страхования.

На границе их встречала на машине польская семья, вопрос с жильем тоже решился очень быстро. Волонтеры перевели на польский выписку из истории болезни и другие медицинские документы, помогали с переводом и во время приема у врача. Буквально несколько дней спустя после приезда больная прошла новый курс химиотерапии; медики уверены, что небольшая задержка в случае Евгении Яковлевны не скажется на эффективности лечения.

Стоимость использованных лекарств превысила 6000 злотых (то есть свыше 1200 евро), однако большая часть из них была предоставлена клиникой бесплатно. За препараты, которые надо принимать в перерывах между сеансами химиотерапии и которые на порядок дешевле, заплатили помогающие семье поляки. Однако с учетом нового закона пациентка уже имеет льготы не только на лечение, но и на получение лекарств — может получить их бесплатно или со скидкой. Национальный фонд здоровья, который координирует систему государственной страховой медицины, приравнял украинских беженцев к застрахованным полякам.

Трансфер на Запад

В помещениях главного железнодорожного вокзала Вроцлава на юго-западе Польши находится своеобразный перевалочный пункт. В этом городе, столице Нижнесилезского воеводства, и до начала боевых действий жило много украинцев. Сейчас их число, разумеется, резко увеличилось, но все же многие едут дальше, в Западную Европу — Германию, Нидерланды, Бельгию. Большинство называет в качестве цели назначения — возможно, тоже промежуточной – Берлин. Поэтому на вокзале выделены места, где беженцы могут переночевать — люди спят на матрасах, кое-где стоят раскладушки, предоставленные мэрией.

— Первое время все организовывали несколько НКО, они оказались лучше приспособлены к внезапной мобилизации, — рассказывает волонтер Агнешка Каневска. — Потом уже начали подключаться городские власти и воеводство. Но с беженцами, в основном, до сих пор работают обычные люди. Мы все очень разные, среди нас есть и предприниматели, менеджеры, студенты, люди свободных профессий, домохозяйки. Разный возраст и социальное положение. Мы между собой смеялись, что чиновники у нас не работают, а только делают фото на фоне беженцев — но они тоже включились, стали обеспечивать теперь питание, подвозят необходимые вещи, координируют расселение. Первую неделю горожане сами приходили на вокзал, чтобы предложить украинцам ночлег у себя дома. Или присылали свои координаты, чтобы мы тут могли отправлять нуждающихся к ним домой.

Вопрос расселения стоит довольно остро — и не только во Вроцлаве. На границе волонтеры уже пару неделю предупреждают эвакуирующихся, что Варшава, Краков и Познань переполнены. И хотя многие поляки по-прежнему готовы предоставлять жилье бесплатно, проблемы это не решает, даже с учетом небольшой компенсации жителям Польши, которые поселили у себя беженцев, — такое пособие выплачивается на срок не более 60 дней. Многие украинцы хотят снять жилье, пусть даже и средств в обрез, но цены на аренду с учетом усилившегося спроса сильно выросли, особенно в крупных городах, а само предложение ограничено.

— Когда спрашиваешь, как прошла поездка из Пшемысля (пограничный с Украиной город, через который проходит основная волна беженцев — RTVI), а это 6-8 часов на поезде, то чаще всего они говорят, что все хорошо. Что по сравнению с ожиданием на границе, а уж тем более с дорогой до границы — это все ерунда, — говорит Агнешка. — Хотя мест в поездах не хватает, люди сидят, стоят, лежат на полу. Региональный железнодорожный перевозчик организовал ежедневные эвакуационные поезда из Вроцлава в Берлин, чтобы было удобнее. Их нет в расписании, но мы знаем, что они отправляются с шестой платформы каждый день в определенное время. И мы сажаем на них беженцев, которые решили ехать дальше на Запад.

Захар Романов

Подписывайтесь на телеграм-канал RTVI

По теме:

Новости партнеров